Многие публикации и споры, посвященные влиянию искусственного интеллекта (ИИ) на нашу жизнь, затрагивают темы рынка труда, появления и смерти профессий, трансформации самого смысла работы под воздействием ИИ. Но, к сожалению, текущая ситуация во многих отношениях беспрецедентна, и привычные шаблоны анализа «эта профессия — в зоне риска, а вот эта — в зоне роста» не подходят для описания и понимания происходящего. О том, что же в ней такого сложного, рассуждает директор по стратегическому маркетингу «Яндекса» Андрей Себрант
В конце мая Мэри Микер, известнейший аналитик трендов цифрового мира, после паузы в несколько лет выпустила отчет о трендах ИИ с большим разделом про изменения самого понятия «работа». В нем отмечается, что начинающаяся автоматизация решения когнитивных задач, которое составляет суть множества профессий, фундаментально отличается от известных процессов автоматизации: и механические роботы, и средства привычной цифровой трансформации — сложные инструменты в руках человека, полностью им контролируемые по определению, лишенные любой самостоятельности. Пришедшие же на смену послушным «вторым пилотам» ИИ-агенты совсем не случайно так называются, и слово «агент» технически точное, а не маркетинговая придумка: последствия способности ИИ-агентов размышлять, создавать, планировать и решать задачи оказываются необычайно широки. Рядом с нами впервые появились новые носители агентности.
Forbes.Идеи для бизнеса Канал о стартапах, новых идеях и малом бизнесе Подписаться
Вокруг концепции агентности много споров, но все сходятся на том, что это понятие обозначает способность человека к самостоятельному действию, к проактивному воздействию на окружающую среду для достижения своих целей. Нечеловеческие агенты долго существовали в современном искусстве и фантастике, но к бизнесу и повседневной жизни никакого отношения не имели — и вдруг буквально за год они, благодаря ИИ, возникли в той среде, где мы решаем свои профессиональные задачи, требующие умственного труда. Конечно, они поселились не только в рабочем окружении, но сейчас речь про влияние на занятость и бизнес.
На практике, как показывает опыт последних месяцев (пока преимущественно в США), процесс интеграции ИИ-агентов в реальные компании оказался непростым и сулящим неприятные сюрпризы. Лучше всего пока получается у молодых стартапов, которые с начала своего существования поставили целью обеспечить рост бизнес-метрик при минимальном росте численности сотрудников. Модель, в которой несколько фаундеров и каждый управляет командами из 10-30 ИИ-агентов определенного профиля (блок разработки, блок маркетинга и коммуникации, блок поддержки пользователей и т.д.), оказалась вполне работоспособной. Так проявилась первая особенность: уязвимость профессии оказалась напрямую связана с возрастом и масштабом компании.
При этом все менее достижимым является раньше многих соблазнявший карьерный трек: наняться в хороший стартап, если не хочется в корпорацию, но и лидерских черт, чтобы самому стать фаундером, не хватает. Там, где не надо ломать слаженные команды людей и заточенные под них процессы, интенсивно и эффективно внедрять ИИ оказалось проще. А вот в больших IT-компаниях руководство очень боится народного гнева и старается подсластить пилюлю, замалчивая тот факт, что в ближайшие годы, скорее всего, предстоит сократить штат на 30-40%. Впрочем, и здесь находятся бунтари, например CEO Anthropic Дарио Амодеи, не устающий повторять, что на горизонте одного-пяти лет ИИ способен наполовину сократить число вакансий начального уровня для белых воротничков. В зоне риска не только вакансии в IT-компаниях, но и в финансах, юриспруденции, консалтинге и т.д.
Хуже всего уже сейчас пришлось фрилансерам, минимально включенным в корпоративную культуру и сложные межличностные отношения в командах. Доверить ИИ-агенту то, что доверял фрилансеру, оказалось нетрудно и достаточно безопасно, и биржи фриланса уже ощутили происходящее. Таким образом, стало невозможно говорить, что какая-то профессия находится в зоне риска или, наоборот, хорошо защищает ее носителя: оказывается критически важно, где именно человек трудоустроен на формально одной и той же позиции: в стартапе, в технологической компании, в компании традиционной или вовсе на фрилансе.
Вторая особенность проявилась в том, что ИИ-трансформация в традиционных компаниях оказалась «революцией снизу», в отличие от многолетней эпопеи цифровой трансформации, которая со скрипом проводилась усилиями менеджмента сверху вниз. Работники c интересом обнаружили, что могут прекрасно справляться со своими задачами с помощью ИИ, затрачивая намного меньше времени и сил. Новыми красками заиграл термин «сверхзанятость» (англ. overemployment) — одновременная полная занятость на нескольких работах (где-то, конечно, на удаленке). Раньше такой режим быстро кончался выгоранием, но оказалось, что с помощью ИИ можно работать на двух-трех работах на полную ставку вполне комфортно — пока начальство не поняло, что происходит, конечно.
В итоге все большее число руководителей, работающих в давно существующих компаниях, оказываются перед необходимостью, с одной стороны, как-то разобраться с не всегда удобной и даже не всегда допустимой инициативой сотрудников по использованию ИИ, а с другой — избежать деморализующих кадровых решений, особенно связанных с сокращениями. Провести компанию между этими Сциллой и Харибдой, порожденными нарастающими способностями и агентностью ИИ, — нетривиальная задачка, быстро становящаяся насущной для все большего числа руководителей. Задача принципиально отличается от привычного управления рисками: в последнем случае оперируют вероятностями известных сценариев, а нынче надо работать, учитывая неизбежное появление в принципе новых и заранее не представимых сценариев. И начинать надо прямо сейчас.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
Источник: www.forbes.ru
